У академика РАМН Вадима Валентиновича Покровского, возглавляющего Федеральный центр по профилактике и борьбе со СПИДом, мягкие интеллигентные манеры, ясная манера изложения и склонность к цитированию классиков античности.. Отвечая на вопросы журналистов, он не драматизирует ситуацию. Но цифры говорят о настоящей пандемии СПИДа по всему миру. Разговор с академиком Вадимом Покровским заставляет задуматься о серьезности проблемы.
— Почему вы древних цитируете? — поинтересовался корреспондент газеты.
— Люблю! У тех же римлян был пример, говорящий, что вода камень точит. Вот был в Древнем Риме Марк Катон Старший. Не тот Катон, что убивал Цезаря, а его предшественник. И каждую речь — пусть она даже о цыплятах — он заканчивал всегда одной фразой: «Но, а впрочем, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен!». Так и я сейчас, когда начинаю говорить о СПИДе, то, подобно этому оратору, твержу, что пока мы не начнем серьезно заниматься профилактикой, мы не справимся с ВИЧ-инфекцией…
— Вы полагаете, мы далеки от осознания проблемы?
— Ее у нас понимают однобоко: что со СПИДом надо бороться, — рассуждает Вадим Валентинович. — Но, к сожалению, ситуация уже такова, что со СПИДом приходится теперь не столько бороться, сколько жить. По официальным данным, сегодня 385 тысяч наших сограждан живут с ВИЧ-инфекцией. Примерно 20 тысяч человек умерли от СПИДа за прошедшие годы. Мы дошли до ситуации, что ВИЧ у нас стал обычной болезнью. Сейчас он входит в первый десяток инфекционных заболеваний, которые регистрируются в России. Причем, заметьте, в названных цифрах — только те, кто был официально зарегистрирован.
Еще довольно большая группа у нас анонимно обследовалась и знает, что инфицирована, но не зарегистрирована нигде. И, по-видимому, есть еще одна — самая большая группа. Это те, кто еще никогда не обследовался и не знает, что он заражен. Аналитики долго спорили, сколько таких, — и сошлись в том, что в стране не выявлено еще примерно 600 тысяч ВИЧ-положительных людей. То есть речь идет примерно о миллионе людей, инфицированных вирусом, которые живут в Российской Федерации и нуждаются в помощи.
— Сейчас много говорят о путях передачи ВИЧ…
— Что вирус переносят именно люди, можете не сомневаться. Скажем, в Южной Африке до 1991—1992 годов, пока там шла война, СПИДом болели только белые гомосексуалисты. Но война закончилась, новый президент ЮАР Мандела открыл границы. И моментально водители грузовиков, которые везли грузы из Центральной Африки, занесли вирус на юг, в черное население. Сейчас это один из самых угрожающих регионов по СПИДу. Развитые страны даже боятся, что скоро там некому будет работать в шахтах…
Если вернуться к нашей стране, то первыми проводниками вируса, по-видимому, были потребители наркотиков. В их популяцию вирус попал где-то на юге Украины — видимо, в районе Одессы. Постепенно его заносили на разные территории Российской Федерации. В 1994—1995 годах он вдруг появился в Калининградской области. Потом в Тверской. К 2000 году ситуация стала в общем-то критической. Именно тогда начали обследовать всех наркоманов — и выяснилось, что среди них огромное количество инфицированных…
— Какие регионы России держат пальму ВИЧ-первенства?
— Неблагополучных регионов около двадцати, в том числе Свердловская область, Санкт-Петербург. Сейчас на первое место вышла Иркутская область (ОТ РЕДАКТОРА: это данные 2008 года, когда было взято интервью). Здесь почти один процент населения официально признан людьми, живущими с ВИЧ-инфекцией.
А если мы этот один процент «разберем» по возрасту и полу, то окажется, что среди мужчин в возрасте от 20 до 35 лет почти 10% инфицированы вирусом. Но и какой результат — женщине очень трудно найти здорового партнера, очень высок риск, что она нарвется на инфицированного друга, жениха или даже мужа.
Отсюда нам грозит последующий подъем ВИЧ-инфекции среди молодых женщин. Если наркотики употребляли преимущественно мужчины (75—80% среди потребителей зелья), и, соответственно, заражалось больше мужчин, то сейчас все изменилось. Половой путь передачи инфекции набирает силу и становится основным. Уже в 2006 году почти половина новых случаев ВИЧ в стране приходилась на женщин. Есть регионы, где женщин заражается больше, чем мужчин.
— А вы можете назвать какую-нибудь профессию или группу риска?
— Нет абсолютно никакой группы населения, которая была бы застрахована от ВИЧ-заражения.
Могу рассказать страшную историю про редактора крупнейшего еженедельника, которого все знают, поскольку человек был чрезвычайно авторитетный. Заболев, он ходил по всем специалистам, но никто не думал, что у него может быть СПИД. Когда, наконец, кто-то додумался, что надо обследовать его на ВИЧ-инфекцию, он уже был в таком состоянии, что даже самая современная терапия ничего не могла сделать — было поздно! Умер этот человек буквально в считанные недели после того, как ему поставили диагноз.
А вот, как ни странно, иной пример: недавно медики обследовали бомжей. Все, наверное, думают, что они-то поголовно больны СПИДом… Но ВИЧ-инфекции не выявили. Потому что бомжи половой жизнью не живут, а на наркотики у них денег нет. Зато когда в Москве обследовали транссексуалов, то оказалось, что чуть не все 100 процентов из них инфицированы ВИЧ.
Ну и, конечно, одна из главных групп риска — гомосексуалисты, потому что при анальном сексе вероятность заражения выше, чем при вагинальном. В Соединенных Штатах, например, оказалась наиболее пораженной группа врачей. Поначалу подумали, что, наверное, СПИД передается в медицинских учреждениях. Но когда разобрались, выяснилось, что в этой группе очень много мужчин-гомосексуалистов, поскольку те любят определенные сферы, дающие возможность общения с людьми: полицию, медицину, армию…
Однако в России, как это ни странно, группа гомосексуалистов заражена намного ниже, чем в Западной Европе и США. Я думаю, это связано с тем, что основные мероприятия по профилактике в последние годы были направлены именно на эту прослойку. А она весьма социально адаптирована, там хороший обмен информацией, 50% этой группы пользуется Интернетом — это намного выше, чем в других слоях населения…
— Что вы можете сказать про лечение ВИЧ-инфицированных людей?
— Давайте отметим, какие тут позитивные сдвиги произошли. Прежде всего, это то, что правительство России выделило деньги на лечение тех, кто уже инфицирован. Им надо принимать одновременно 3 или 4 препарата, и тогда вирус перестает размножаться, и даже иммунная система может восстановиться.
Но, в общем-то, эти препараты тоже небезопасны из-за побочных действий: один влияет на нервную систему, другой — на желудок, третий — на обмен веществ и т. д. Поэтому, конечно, постоянно принимать лекарства и жить, будучи зависимым от этой терапии, в общем-то не сладко для тех, кто заражен.
А, кроме того, все это очень дорого. Самый дешевый курс — это порядка полутора тысяч долларов в год, а средняя стоимость эффективного лечения в нашей стране — где-то 4—5 тысяч долларов. Есть вообще новые препараты, лечение которыми обходится и в 10—15 тысяч долларов. Сейчас это все покрывает наше государство. Но пока лечится до 30 тысяч человек.
Что ждет нас дальше? Через какой-то промежуток времени ситуация усугубится. Потому что самое большое количество людей заразилось в конце 90-х годов — как раз проходит 10 лет действия вируса, и они начинают заболевать СПИДом в массовом порядке. Это очень серьезная угроза. В больницы могут поступить много тысяч молодых людей с запущенной формой.
Вдобавок в стране продолжает разрастаться эпидемия ВИЧ-инфекции — ежедневно в России регистрируется 110—120 новых случаев заражения… И если эту эпидемию не остановить, то нам нужно будет все время изыскивать дополнительные средства, включать в лечение все новых и новых людей. Поэтому рациональней больше усилий и средств потратить на предупреждение дальнейшего распространения эпидемии.
— То есть на профилактику, о которой вы не устаете говорить?
— Это, к сожалению, не очень хорошо в нашей стране понимают. Или понимают, но не хотят в этом направлении работать. Посмотрите — если мы возьмем тот же национальный проект «Здоровье», то на лечение СПИДа и новые препараты в 2007 году там выделено 5,1 миллиарда рублей. А на предупреждение новых случаев заражения, на профилактические мероприятия — в 25 раз меньше: всего 200 миллионов рублей.
Кто заинтересован в этой малой пропорции? Да те же фармацевтические компании. В основном это зарубежные или транснациональные фирмы, затрачивающие миллиарды долларов на разработки и ежегодно выбрасывающие на рынок до пяти наименований новых препаратов. И чем больше людей находится на лечении, тем больше прибыли будет получать этот бизнес. Поэтому многие из коммерсантов лоббируют именно программы по лечению. В то время как программы по профилактике, в общем-то, никто не лоббирует.
А, на мой взгляд, профилактику должны были бы лоббировать как раз средства массовой информации и информационные агентства. Потому что в первую очередь эти деньги можно было бы использовать на информационные кампании, соцрекламу.
— В ваших словах упрек, что ответственные лица тоже не больно-то и работают в этом направлении…
— К сожалению, СПИД — очень серьезная эпидемия, которую у нас многие как бы не видят. Вот если в каком-то городе 500 человек слягут с поносом, следует немедленная реакция, все СМИ об этом трубят, главный санитарный врач туда выезжает, губернатор… Смысла профилактики многие чиновники не постигают. Вот когда ты закупил зарубежные препараты, все наглядно — вот закупленные лекарства, вот затраченные на лечение деньги! А при профилактической работе мы вкладываем средства в улучшение информированности населения. К этому у нас не привыкли.
Вот это, я думаю, одна из главных причин, почему вообще не тратят деньги на предупреждение СПИДа. Но я, подобно Марку Катону Старшему, буду убеждать: «Друзья, пока не начнем серьезно заниматься профилактикой, будем мучиться этой инфекцией как с хронической болезнью общества, а не только как с хронической болезнью того человека, который заражен». При нынешних темпах эпидемии через 5 лет на лечение СПИДа придется направить деньги с других программ здравоохранения. Я думаю, рано или поздно государство и общество поймут, что основные средства надо тратить именно на профилактику.
— Наверное, многое зависит и от самих людей?
— То, что мы пока можем предложить населению в плане защиты от ВИЧ-инфекции, — это обучение, как себя правильно вести, чтобы не заразиться. Обычно говорят: «Да все знают — надо пользоваться презервативом».
Это действительно хорошая защита: презерватив снижает риск заражения в 200—300 раз. Но на деле между знанием и практикой есть разница. Исследования показали: используют презерватив только 19 процентов людей. Кто-то не имел его в нужный момент, кто-то постеснялся его предложить…
А нужно, чтобы человек даже в пьяном виде помнил про защищенный секс, тем более, что у нас секс в пьяном виде всегда предпочтительней. Все это должно быть в подсознании: необходимо на систематическом уровне и достаточно грамотно людей учить, как себя безопасно вести. И это касается не только средств защиты, но и выбора партнера. Все-таки надо соображать, с кем вступать в половые сношения.
В одной больнице, знаю, долгое время жил слабоумный ВИЧ-инфицированный, но очень красивый молодой человек. Каждый вечер он убегал в соседний парк и там развлекался. Представьте, какому риску подвергались те, кто искал с ним приятных знакомств!
Учить правильному поведению — это на деле длительный и трудоемкий процесс. Тем более, учить приходится не школьников, а тех, кто давно занимается половой жизнью. Ведь сейчас, благодаря успехам фармацевтической науки и той же знаменитой «Виагре», бывает, заражаются ВИЧ-инфекцией и в 70 лет…
— А как вы относитесь к разговорам, что надо легализовать проституцию с целью медицинского контроля?
— Все, у кого много половых партнеров, больше подвергаются риску заражения. Несколько исследований в Москве показало, что инфицированы ВИЧ примерно 15% проституток. Однако с точки зрения борьбы со СПИДом все преимущества легализации сводятся к тому, что тогда этих женщин можно будет обучать, как правильно заниматься сексом, чтобы не заразиться. Остальное — это попытка получить дополнительный источник дохода в виде налога с этого бизнеса.
— Повлиял ли в какой-то степени туризм на развитие ситуации со СПИДом?
— Конечно. Особенно опасен секс-туризм, потому что из страны в страну часто вирус заносили именно секс-туристы. Вот, скажем, в Таиланде СПИДа не было. Но когда объявили, что вот хорошая страна, свободная от СПИДа, — все секс-туристы хлынули в Таиланд. Через год-два там уже началась настоящая эпидемия. Теперь туда ездят только секс-туристы из России — и очень довольны, если там предоставляют услуги без презерватива.
Впрочем, правильней будет вести разговор не о каких-то отдельных сферах, вроде туризма, а про общество в целом. Думаю, перед лицом такой угрозы, какую из себя представляет СПИД, наше общественное поведение должно в корне измениться.
Опыт политической рекламы и продвижения того же пива через ТВ показывает, что поведение россиян достаточно предсказуемо. И изменение этого поведения в сторону менее рискованного, серьезное отношение людей к выбору половых партнеров, рациональное воздержание могут стать единственно эффективным подходом в ближайшие годы.
— Вы занимаетесь проблемой СПИДа уже четверть века. Оптимизма поубавилось?
— Оптимизма никогда не было особенного. Но и пессимизма не появилось. Понадобилось 5 лет, чтобы государство выделило деньги на бесплатное лечение больных. Дожмем и с профилактикой, вот увидите!
Записал Виктор САВЕЛЬЕВ.
Источник: газета «Ежедневные новости. Подмосковье», 18 января 2008 года.
Цитируется по сборнику: Виктор Савельев. Вынести мертвеца из комнаты. Ретро-истории о врачах и здоровой жизни, рассказанные репортером отнюдь не в медицинских целях. Издательские решения, 2019.